СЬЮЗЕН САРАНДОН: Обстановка такая: мы на Манхэттене, в ресторане под названием «Ман Рэй», сидим в дамской комнате, потому что диктофон у нас работает только с проводом, а это единственное тихое место во всем заведении, в котором нашлась розетка. Итак, Джейк, теперь, когда мы наконец обустроились, давай поговорим по делу — у тебя тут выходит пара фильмов.

ДЖЕЙК ДЖИЛЛЕНХОЛ: Три.

Входит женщина.

ЖЕНЩИНА: Ой, здравствуйте!

САРАНДОН: Здравствуйте. Вы проходите. Не обращайте на нас внимания, мы тут всего лишь записываем небольшое интервью.

ЖЕНЩИНА: Интервью записываете? Вы будете слушать, как я писаю?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Вы уж простите.

САРАНДОН: Мы будем очень громко разговаривать.

ЖЕНЩИНА: Ой, это все очень смешно. Ну ладно.

САРАНДОН и ДЖИЛЛЕНХОЛ: ОК! (Оба смеются.)

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Короче, у меня выходят три фильма, и третий из них — «Миля лунного света», в котором мы с вами снялись вместе.

САРАНДОН: Поняла. А до этого?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Тот, который до этого, называется «Хорошая девочка».

САРАНДОН: И кто там играет?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Дженнифер Энистон.

САРАНДОН: Восхитительно. О чем он, в двух словах?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Про женщину, которая живет в маленьком городе посреди Америки. Ее жизнь катится к чертям, она постоянно пытается зачать ребенка со своим мужем, а потом встречает меня, и у нас с ней случается безумный, сумасшедший роман.

САРАНДОН: Так. А самый первый из трех?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: «Обаятельная и привлекательная» с Кэтрин Кинер и Брендой Блетин. Там у меня тоже роман, на тот раз с Кэтрин Кинер.

САРАНДОН: Ну, это все звучит очень даже неплохо...

ЖЕНЩИНА: ...Я хочу узнать, что у вас за интервью.

САРАНДОН: У него тут три фильма выходят в кино.

ЖЕНЩИНА: Круто.

Входит вторая женщина.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Упс!

САРАНДОН: Нет, все в порядке. Вы не ошиблись дверью. Просто у нас тут интервью.

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА: Все ОК. У них тут просто интервью. (Смеется и выходит.)

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: А вы не возражаете, если я к вам пошлю моих подружек? Они с ума по таким делам сходят. Очень красивые блондинки, вряд ли они вам сильно помешают.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Очень красивые блондинки?

САРАНДОН: Конечно, он не возражает! Но только всем не говорите, а то на нас сейчас набегут.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Так вот как дела делаются в женских туалетах.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: А как вас зовут?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Меня зовут Джейк.

САРАНДОН: Джейк Джилленхол.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: А вы продюсер или сценарист?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Я актер.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Ой, простите, ради бога.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Ну вот, теперь вы не будете подружек присылать...

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: (Смеется.) Нет, я просто во всем этом плохо разбираюсь. А они-то вас точно узнают.

САРАНДОН: (Смеется.) Узнают, узнают, потому что он новый кумир молодежи.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА: Это так волнительно. Когда-нибудь я всем буду рассказывать: «А я его видела в туалете!» (Выходит.)

САРАНДОН: Так, а когда выходят все эти твои потрясающие фильмы?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: «Обаятельная и привлекательная» будет идти, когда выйдет это интервью, «Хорошая девочка» выходит 7 августа, а наше с вами кино в прокате с 20 сентября. Дастин (Хоффман, тоже снимавшийся в «Миле лунного света». — Interview) недавно приходил посмотреть на меня на сцене, вы знаете (имеется в виду пьеса This Is Our Youth, в лондонской постановке которой Джилленхол участвовал в том же году. — Interview). Он пришел на генеральный прогон, а потом дал мне несколько советов.

САРАНДОН: Какая прелесть! Они тебе правда помогли?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Очень помогли. Причем он даже не позвонил — просто пришел на постановку. В середине перерыва зашел пожарник, который присматривает за театром, и сказал: «В зале сидит Дастин Хоффман». Я так разнервничался, что в итоге страшно переигрывал к концу спектакля.

Входит третья женщина.

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Простите, вы знаете Робин?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Робин?

САРАНДОН: О, конечно. Мы с ней только что познакомились. Она сказала, что отправит к нам пару подруг.

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Ну вот да, она отправила меня. Я зашла поздороваться.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Здравствуйте. Как вас зовут?

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА: Николь.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Привет, Николь. Я Джейк.

НИКОЛЬ: Привет, Робин — моя мама, так что... (Смеется.) Ну, в общем... ОК. Пока. (Уходит.)

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Ну пока.

САРАНДОН: Пока-пока. Так чем тебе больше нравится заниматься, кино или театром?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Ну, в театре я пока сделал только эту пьесу, так что...

САРАНДОН: ...А я всегда говорю, что разница между театром и кино — как между занятиями любовью и мастурбацией. В кино ты выкраиваешь тихий момент для себя самого, а в театре, хорошо это или плохо, у тебя есть какие-то реальные отношения с людьми.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: (Смеется.) После опыта в театре я стал иначе смотреть на то, что и как следует делать в кино.

САРАНДОН: Надеюсь, ты стал только смелее. Входит официант.

ОФИЦИАНТ: Простите за беспокойство. Могу я вам что-нибудь принести? Желаете выпить?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Нет, мы в порядке. (Смеется.)

ОФИЦИАНТ: Точно?

САРАНДОН: Мы в порядке, спасибо. (Официант уходит.) Часто ли ты чувствуешь, что какая-то роль тебя привлекает не сама по себе, а из-за того, через что ты в данный момент проходишь в жизни? Или другой вопрос — думаешь ли ты, куда та или иная роль приведет твою карьеру, когда выбираешь?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Я думаю, у меня все больше сейчас появляется чувство, что я могу лучше всего сыграть то, что близко к моему собственному характеру. Чем дальше я от него отхожу, тем роли получаются хуже.

САРАНДОН: То есть тебе не кажется, что ты характерный актер.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Нет. И я думаю, что чем ближе персонаж ко мне самому, тем шире спектр, в котором я могу сыграть его.

САРАНДОН: Ты имеешь в виду, что чем ближе ты к самому себе, тем лучше понимаешь, как звучит твой собственный актерский голос, и тогда персонажи на экране получаются глубже?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Да. Я думаю, что во всех нас скрыт потенциал практически бесконечный. Если мы внимательно относимся к собственным жизням, то рано или поздно его в себе раскроем. Сьюзен, у меня к вам тоже есть вопрос: как у вас получается заниматься этим всю свою жизнь?

САРАНДОН: А никогда до конца не получается, в этом-то и соблазн: каждый раз тебе нужно вернуться и попробовать снова. Плюс у тебя есть отличная причина путешествовать и тусоваться с классными людьми. К тому же, тебе дают возможность играть, а игра — лучшее, что есть в нашей работе; в эти-то моменты все самое интересное и случается. Потом, с годами, это начинает особенно много значить. У меня вот только что была хорошая читка с Тимом (Роббинсом. — Interview), Полом Ньюманом, Джоан Вудворд и Мэттью Бродериком, пьеса называется «Голоса предков». И было так здорово обнаружить, что Пол и Джоан, несмотря на то что они так давно в деле, все еще подходят к процессу с настоящим энтузиазмом — им интересно.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Я хочу действительно долго этим заниматься.

САРАНДОН: Думаю, что ты сможешь заниматься этим ровно столько, сколько сам захочешь.

Входит четвертая женщина.

ЧЕТВЕРТАЯ ЖЕНЩИНА: Ребята, вы тут в очереди?

САРАНДОН: Нет. Проходите. У нас тут интервью. (Джилленхолу.) Я думаю, что нас тут рассекретили. Поехали ко мне.

РАЗГОВОР ПРОДОЛЖАЕТСЯ ДОМА У САРАНДОН.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Так, а я вам рассказывал, что Бернардо Бертолуччи предложил мне роль в его новом фильме?

САРАНДОН: Да ты что! Что за фильм? Я обожаю Бернардо, мы очень давно знакомы. Он замечательный.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Называется «Мечтатели», действие происходит в Париже в 1968 году. Американский парень приезжает туда, и у него завязывается роман с парижанами, братом и сестрой.

САРАНДОН: Ух ты, идеальная история для Бернардо. Это может быть очень весело.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Там в контракте есть все эти пункты по поводу наготы.

САРАНДОН: Это какие?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: «Вы согласны показывать на экране свой пенис, вы согласны показывать на экране все что угодно?»

САРАНДОН: А «вы согласны показать свою мошонку»? Есть там такой пункт?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: (Смеется.) Нет. Но если снимать зад крупным планом, все равно же будет видно.

САРАНДОН: А что твои родители (продюсер, режиссер, сценарист Стивен Джилленхол и продюсер, сценарист Наоми Фонер. — Interview) думают по поводу наготы?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Я думаю, они будут очень счастливы, если я поработаю с Бертолуччи. Его они всегда уважали. Моя сестра (Мэгги, она тоже актриса) только что снялась в одном фильме... САРАНДОН: ...где она играет садомазохистку? Я слышала о нем.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Да, он называется «Секретарша», и она в нем просто класс. Вот в этом фильме она совершенно голая, но это как-то очень красиво обставлено.

САРАНДОН: Не странно брату видеть взрослую голую сестру на экране?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Странновато. Там красивая история, и она достаточно хорошо играет, чтобы я поверил в персонаж, но все-таки некомфортно.

САРАНДОН: Ну, значит, теперь ее очередь увидеть младшего брата голым. (Смеется.) А однажды твой ребенок спросит: «Пап, это ты там в кино?» Мой сын Джек Генри однажды ко мне пришел и говорит: «Мам, это правда, что ты играла вампиршу-лесбиянку?» (Имеется в виду роль Сарандон в фильме «Голод» 1983 года. — Interview.) Я сначала резко сказала: «Нет!» — а потом такая: «А, конечно! Конечно, играла, милый». (Оба смеются.) «Это правда», — говорю я, а он и его брат со вздохом мне отвечают: «Ох, мам».

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Похоже, они классные.

САРАНДОН: Они очень классные. Они просто лучшие. Я страшно люблю своих детей, они такие интересные люди. В любом случае, продолжим. Ты раздевался с Дженнифер (Энистон) для каких-нибудь сцен в «Хорошей девочке»?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Большую часть наших постельных сцен я был занят выполнением своей главной обязанности — прикрывал руками ее грудь, чтобы ничего лишнего не попало в кадр.

САРАНДОН: Вот это непростая работенка, да?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Очень, очень трудная работа.

САРАНДОН: Ну, кому-то же нужно это делать. Мне Дженнифер очень нравится, кстати. И Брэд (Питт) тоже.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Они оба отличные. Одна из лучших актерских пар.

САРАНДОН: Назови еще хотя бы две хороших актерских пары.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Ну вот вы, ребята... (Имеются в виду Сарандон и Тим Роббинс. — Interview.)

САРАНДОН: Пол Ньюман и Джоан Вудворд!

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Вы знаете, он меня как-то учил водить.

САРАНДОН: Да ты что! Как так вышло?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Когда мне было 15, мама для него писала сценарий, мы поехали к нему на гоночную трассу, и он меня затащил в машину.

САРАНДОН: (Охает.) Я бы его убила! Твои ножки до педалей-то доставали?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Он был за рулем, а меня посадил на пассажирское сиденье, очки свисали у него с уха, он стал разгоняться и поехал прямо на кирпичную стену. (Сарандон снова охает.) И вот мы в 100 футах от стены, на скорости 60 миль в час, он бьет по тормозам, выкручивает руль, машина вращается вокруг своей оси три раза. Потом он поворачивается ко мне и говорит: «Вот так никогда не делай».

САРАНДОН: Когда у меня была любовная сцена с Полом на «Сумерках» (1999), он пришел в своих шортах, а все ноги у него были заклеены пластырями, и я его спросила: «Ты что, ноги брил? Что случилось?» А он мне ответил: «Пожалуйста, никому не рассказывай, но я на выходных гонял и вот поцарапался немного. Вообще, мне нельзя по контракту садиться за руль, пока не закончатся съемки». А я не могу понять — как можно так поцарапаться в машине?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Ну, ты едешь под 200 миль в час, если не больше, так? Тело и голова трясутся и задевают руль, пока ведешь машину.

САРАНДОН: Боже мой!

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Да, там все серьезно. Это как когда сцена, которую снимаешь, по-настоящему работает, и у тебя...

САРАНДОН: ...И у тебя руки трясутся. (Оба смеются.) А Пол все пытался меня заставить поехать с ним на трассу поводить.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Он класснее всех.

САРАНДОН: Он очень классный. И настоящий долгожитель.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: А вот еще вопрос: я был в Лос-Анджелесе, и там люди все время мне говорили: «Я видел твой фильм, классный фильм!», а стоило отвернуться, как они то же самое говорили кому-то, кого я вообще, честно говоря, не уважаю, и мне показалось, что это все очень нелепо. Я пытался об этом размышлять и только погружался в пучину — от мысли, что я лучше всех, до мысли, что я полное дерьмо. Как мне понять, где правда?

САРАНДОН: А ты не поймешь. Вообще, Джейк, тебе хорошо бы взять отпуск и перестать думать на год.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Бернардо мне то же самое сказал!

САРАНДОН: А, да?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Да. Он сказал (изображает итальянский акцент): «Тебе нужно отдохнуть от мыслей годик. Приезжай заниматься сексом в моем фильме!»